Мое дыхание участилось, когда я переступил порог, и я почти ожидал, что умру прямо здесь и сейчас. Фокс врезался в меня, отбросив к стене и пригвоздив к месту своим предплечьем, прижимая пистолет к моей челюсти. До меня донесся лай Дворняги, но я не мог его видеть, потому что все, на чем я мог сосредоточиться, — это облако моих собственных ошибок, давящих на меня.

Мое сердце бешено забилось, когда я посмотрел в его темно-зеленые глаза и обнаружил там свое предательство, похожее на треснувшее стекло. Теперь он смотрел на меня по-другому, видел во мне змею в своем доме, того, кто пытался избавиться от его девушки. И это было именно то, кем я, блядь, был.

— Ты знаешь, что я знаю, — прорычал он, осознав это, и я кивнул.

— Фокс, давай просто поговорим об этом, — взмолился Джей-Джей, и я бросил взгляд в конец коридора, обнаружив, что он прижимает к себе Роуг, не давая ей отойти, и в глазах обоих был страх.

— Как ты мог?! — Фокс взревел и ударил рукой по стене рядом с моей головой так, что на мгновение мне показалось, что пистолет выстрелил, и моя душа попыталась выпрыгнуть из тела.

— Я просто хотел защитить тебя и Джей-Джея, — сказал я, но сейчас это прозвучало так чертовски неправдоподобно. Мой план представлял собой плот, изрешеченный дырами, и каждая из них пропускала воду и уносила меня в морские глубины. — Все не должно было так закончиться.

— Как же тогда все должно было пройти, а? — Спросил Фокс сквозь зубы. — Ты хотел отправить Роуг в тюрьму, кусок дерьма.

— Нет, я собирался вытащить ее, — попытался я, сам не зная зачем. Моя судьба уже была предначертана, я видел это в его глазах. И что было хуже всего на свете, так это осознание того, какую сильную боль я причинил своим братьям, причинил боль Роуг. — Прости, чувак, мне так жаль.

Он отступил назад и толкнул меня в коридор, прижав пистолет к моему затылку и послав волну страха, пронзившую меня до глубины души.

— Фокс, остановись! — Закричала Роуг, когда Джей-Джей оттащил ее с моего пути, глядя на Фокса и понимая, что он не может вмешаться. Рядом с ними стоял Дворняга и яростно лаял, и я не мог понять, подбадривает ли он Фокса или просит его остановиться.

Джей-Джей покачал головой, глядя на меня с выражением боли на лице, и я опустил голову, маршируя через дом, пока Фокс вел меня мимо них в подвал. Когда я оказался за дверью, во мне поднялась паника, и я повернулся обратно к своему брату, а мое сердце дрогнуло, когда я встретился взглядом со стволом его пистолета.

— Пожалуйста, — тихо попросил я. — Не там, внизу. Сделай это на пляже, — взмолился я.

Его челюсть была сжата и пульсировала, а в глазах была бездна боли, за которую я ненавидел себя.

— Джей-Джей, отпусти меня! — Роуг кричала из коридора, пытаясь вырваться из его рук.

— Держи ее, — рявкнул Фокс. — Это приказ, Джей-Джей.

Джей-Джей крепче сжал ее, и я бросил на нее взгляд, удивляясь, почему она так упорно сопротивляется. Я хотел возненавидеть ее за это, но это было невозможно, когда моя жизнь сократилась максимум до нескольких минут. Все, что я чувствовал в своем сердце, было сожаление. Из-за всего этого. Всю свою жизнь я принимал неправильные решения, и, вероятно, не должно было стать шоком, что одно из них вот-вот окончательно похоронит меня. Но я никогда не хотел причинять боль своей семье. Они были единственными людьми, которые когда-либо были рядом со мной.

— Я знаю, что не заслуживаю этого, — сказал я, поскольку Фокс по-прежнему отказывался отвечать. — Но я не хочу умирать там, где не смогу увидеть небо или океан. — Мой голос прозвучал сдавленно, потому что у меня было чувство, что он не станет потакать мне в этом. Я заслужил умереть в темноте и холоде, между четырьмя каменными стенами и крышей, которая не пропускает света.

— Фокс, остановись, пожалуйста, остановись, — умоляла Роуг, по ее щекам текли слезы, и я возненавидел себя за то, что моя малышка снова плачет из-за меня. Ее возвращение в город вызвало во мне страх, который ослепил меня. Потому что проблема была в том, что мы все любили ее, и мы все разорвали бы мир на части ради нее, даже если бы это включало друг друга. Я знал это уже чертовски давно. Это не делало мой поступок правильным или хорошим, я просто надеялся, что это спасет моих мальчиков от этого. Но вместо этого я пошел и сделал так, что это уничтожило нас. По крайней мере, у них всех будет на одну плохую вещь меньше, портящую их жизнь, когда я умру.

Фокс дернул пистолетом, указывая мне на коридор, и в его глазах мелькнуло согласие. — Двигайся.

Я прошел мимо него к остальным и встретился взглядом с Джей-Джеем, в его глазах было отчаяние.

— Чейз, скажи ему, что тебе жаль. Скажи ему, что на самом деле ты не хотел, чтобы Роуг уходила, что ты облажался, — потребовал он от меня, но я не мог сказать этого Фоксу. Потому что я хотел, чтобы Роуг ушла. Может быть, только самыми темными частичками своей души, но теперь они составляли меня целиком. Я был разрушительным, как мой отец, чумой для всех, кого должен был защищать. И, возможно, миру будет лучше без меня.

Мой взгляд переместился на Роуг, когда она потянулась ко мне, схватив за руку и пытаясь притянуть к себе. Ее щеки были заплаканы, а эмоции в ее глазах сбивали меня с толку, потому что она пыталась вытащить меня из-под удара. Дворняга подскочил к моей ноге, и в кои-то веки он не набросился на меня, а просто скулил, словно ему что-то было от меня нужно. Но было уже слишком поздно давать ему это.

— Тебе жаль, не так ли, Чейз? — Роуг всхлипнула. — Скажи ему, пожалуйста, скажи ему.

— Слишком поздно извиняться, — прорычал Фокс, вырывая мою руку из ее хватки и подталкивая меня вперед.

Мое сердце билось слишком сильно, слишком болезненно. Меня окружало сокрушительное, удушающее ощущение судьбы, когда я делал свои последние шаги к месту, где мне предстояло умереть. Эта жизнь была тяжелой, болезненной, а иногда и невыносимой, но в ней было и хорошее. И это было то, от чего было труднее всего отказаться.

Пока я шел, я думал обо всех нас, когда мы были детьми, лежали в прохладной тени под пирсом и любили друг друга всем сердцем. Я видел смеющееся лицо Роуг, когда она зарывала ноги Джей-Джея в песок, а моя щека все еще горела от удара отцовского кулака тем утром. Она всегда делала боль не такой сильной, из-за того, что было в ее улыбке, из-за того, как она заставляла тени отступать. Я считал, что под ее плотью живет частичка солнца, потому что каждый раз, когда я смотрел на нее, от нее исходило такое сияние, что я не мог отвести взгляд.

Я вышел через заднюю дверь, и мое бешено колотящиеся сердце немного успокоилось при виде волн, набегающих на берег. В Сансет-Коув был прекрасный день: дул легкий ветерок, чайки парили в лазурном небе, а вода была ярко-синего цвета. Я спустился с крыльца на пляж и впитал все это в последний раз.

— Фокс, я сделаю все, что угодно, пожалуйста! — Роуг закричала.

Я шел к океану, ощущая вкус ветра на губах и солнечные лучи на лице. Бесчисленное количество раз я испытывал это, и все же солнце никогда не было таким теплым, и весь мир, казалось, сиял таким золотым мерцанием, которого я никогда раньше не замечал. Это было идеальное место для смерти, и все же я обнаружил, что не хочу смотреть на волны, когда буду уходить. Поэтому я снова повернулся лицом к своей семье, сосредоточившись на них, в то время как Роуг кричала и умоляла Фокса выслушать ее.

Уже слишком поздно, малышка.

— Ты знал, что я должен буду это сделать, — сказал Фокс прерывающимся голосом, направляя пистолет мне в голову. — Ты, блядь, знал, что до этого дойдет, если я узнаю.

Я кивнул, и в груди у меня все сжалось, когда я посмотрел на мужчину, которого любил всем сердцем. — Я не виню тебя, — искренне сказал я. — Я бы тоже это сделал.

Его глаза влажно блеснули, а челюсть сжалась от боли, когда он жестом велел мне опуститься на колени.

Я упал на колени, и мой взгляд скользнул к Джей-Джею, который что-то кричал Фоксу, чего я не мог расслышать из-за ревущего страха в моем черепе. Затем мой взгляд встретился с Роуг, и мой страх исчез, как будто ничего не было. Мои сожаления превратились в пепел в моей груди, потому что все это больше не имело значения. Куда бы я ни направлялся, это было далеко отсюда, может быть, в бездну небытия, а может быть, в ад, где Дьявол заставит меня расплачиваться до скончания веков. В любом случае, я хотел крепко держаться за свои любимые кусочки этой жизни и молиться, чтобы мне удалось взять хотя бы часть их с собой в темноту.