Он резко развернул меня лицом к себе, глубоко целуя, его язык доминировал над моим ртом, и повел спиной обратно в свой номер, где толкнул на кровать под собой.

Мои ноги широко раздвинулись, когда он последовал за мной, и он поцелуями и покусываниями проложил себе путь вверх по моему телу, отмечая мою плоть и клеймя меня своими прикосновениями. Он посасывал и сжимал мои сиськи, в то время как его рука теребила мой клитор, и когда он снова погрузил в меня свой член, другая его рука сомкнулась на моем горле.

Я замерла под ним, глядя в его темные глаза, когда он дал мне кратчайшее мгновение, чтобы сказать «нет». И я должна была сказать «нет», потому что это был пиздец. Шон чуть не убил меня, вот так обхватив рукой мою шею, и это ни в коем случае не должно было меня заводить.

Но, черт возьми, моя киска была такой влажной прямо сейчас, мои мышцы напряглись, а сердце бешено заколотилось, и по какой-то долбанутой причине я хотела этого.

— Покажи мне, что я принадлежу тебе, Рик, — выдохнула я, и темнота в его взгляде вспыхнула торжеством, когда я обвила ногами его талию, а он крепче сжал мое горло.

Маверик начал толкаться сильнее, глубже, его рот двинулся, чтобы в последний раз запечатлеть на моих губах дикий поцелуй, прежде чем он отстранился, нависая надо мной и сжимая мое горло так крепко, что у меня перехватило дыхание.

Мои руки сомкнулись вокруг его запястья, а киска сжалась вокруг его члена, и он входил в меня все сильнее и сильнее, пока мои легкие не запылали, голова не закружилась, и я кончила так чертовски сильно, что перед глазами заплясали черные точки.

Маверик ослабил хватку на моем горле, когда из него вырвался животный рык, и моя пульсирующая киска крепко сжала его член, требуя каждую каплю его спермы.

Я ахнула, сделав пьянящий вдох, когда все мое тело загудело от удовольствия, а его вес прижал меня к простыням.

Он навалился на меня, его член все еще был глубоко погружен в мою киску, когда он снова поцеловал меня, его пальцы скользнули вниз по моему боку, заставляя мое покалывающее тело гудеть от удовольствия.

Этот поцелуй не был похож на другие: он был медленнее, глубже, наполнен болью и страданиями, и всем тем временем, что мы провели друг без друга. Он говорил о том, что я принадлежу ему так же, как он только что принадлежал мне.

Маверик медленно отстранился, его глаза закрылись, а лоб прижался к моему, пока мы просто крали этот момент у вселенной. За последние десять лет мы оба пострадали от рук времени, и в самые темные ночи, когда я просыпалась одна или в постели незнакомца, я мечтала о нем. О всех моих мальчиках, которые вот так прижимали бы меня к себе и никогда не отпускали.

Его рука нашла мою в ворохе простыней, и он переплел свои пальцы с моими, медленно поднимая их над нашими головами и прижимая к матрасу.

— Я всегда знал, что однажды снова найду тебя, — сказал он, глубоко вдыхая, как будто пытался вдохнуть мою душу. — Мы были написаны кровью и костями. Это итог того, чем мы когда-либо были и будем.

— Я скучала по тебе, — призналась я, и слеза скатилась из уголка моего глаза, когда я попыталась украсть ощущение его тела, прижатого к моему, и сохранить его для себя, чтобы мне никогда больше не пришлось чувствовать себя одинокой. — Я скучала по тебе так сильно, что это сломало меня, Рик.

Он вздохнул, и я клянусь, что в одном только этом звуке я почувствовала его боль, его сожаление и осознание того, что мы никогда по-настоящему не сможем вернуть то, что у нас когда-то было. Будущее, которым мы должны были владеть вместе, было украдено у нас давным-давно, и люди, которыми мы были сейчас, не имели ничего общего с теми детьми, которыми мы когда-то были.

Маверик отпустил меня, приподнялся и разделяя наши тела так, что холодный воздух снова омыл мою обнаженную плоть.

Я внезапно схватила его за предплечье, мои пальцы впились в его кожу, и я нахмурилась, глядя на него. — Останься, — потребовала я. — Побудь со мной еще немного в этой лжи, Рик. Я просто хочу еще немного попритворяться.

Он нахмурился и посмотрел туда, где я держала его за руку и тянула к себе, позволяя стене вокруг моего сердца немного рухнуть ради него. Достаточно, чтобы показать ему, как сильно я этого хотела.

Не говоря ни слова, он схватил простыню рядом с нами и накрыл ею наши обнаженные тела, придвигаясь, чтобы лечь рядом со мной. Я позволила ему перевернуть меня на бок, и он прижал мою задницу к своей промежности, обхватив меня покрытой татуировками рукой и крепко прижав к своей широкой груди, а другой бицепс позволил мне использовать в качестве подушки.

Я глубоко вдохнула, закрыв глаза, и рука Маверика медленно спустилась по моему боку, пока он не скользнул пальцами между моих бедер, где липкая масса его спермы покрывала мою кожу.

Черт. Я даже не подумала о контрацепции, и это было совсем нехорошо.

— Видишь, красавица? — прорычал Маверик мне на ухо, и моя кожа затрепетала от ощущения его щетины на моей шее. — Это все мое.

Боже, это действительно не должно было звучать так хорошо, и я определенно должна была волноваться из-за ЗППП, или крошечных человечков, выходящих из моего влагалища, или просто того факта, что я позволила себе настолько ослепнуть от члена, что позволила ему трахать меня кожа к коже, даже не задумываясь об этом.

Но в тот момент его слова и сопровождавшее их собственническое рычание, то, как он прижимал меня к себе так чертовски близко и вел себя так словно, возможно, просто хотел удержать меня здесь навсегда, заставили мое внутреннее животное удовлетворенно замурлыкать. Так что я собиралась позволить ей мурлыкать, потому что она слишком долго, блядь, тосковала. А утром я разберусь с реальностью того, что мы натворили. Потому что прямо сейчас я не собиралась двигаться с места ни за какие деньги в мире.

Я приказал всем моим людям прочесать город от самых темных уголков нижнего квартала до самых блестящих улиц верхнего. Но у меня по-прежнему ничего не было. Ни единой зацепки, за которую можно было бы ухватиться. Ни единого следа. Ни единого гребаного волоска. Но у меня была последняя ниточка, которую я ждал, и сегодня я надеялся получить ответы.

У меня были связи с парнем, который жил в одном из богатых ублюдочных особняков вдоль пляжа за Сансет-Коув, и он мог достать для меня записи с камер наблюдения в участке. Он переехал сюда со своей семьей в прошлом году и обратился ко мне, чтобы убедиться, что моя банда не станет для него проблемой. Я пообещал, что его дом и его люди будут в безопасности до тех пор, пока он будет достаточно хорошо смазывать мою ладонь, и я был удивлен смелостью этого парня, когда он предложил мне ежемесячную выплату и предельно ясно дал понять, что у него не только обширные связи на черном рынке, но и если мне понадобится какая-либо информация, к нему можно обратиться — при условии, что я буду в равной степени готов помочь ему, если ему понадобится моя профессиональная помощь. До сих пор ни один из нас не прибегал к услугам друг друга, но пришло время это изменить.

Я не был уверен, как чувак на пару лет моложе меня оказался здесь, живя в доме, похожем на гребаную церковь, которую он назвал «Храм», и, честно говоря, мне было похуй. Я вообще не планировал связываться с ним, кроме как брать его деньги, но потом я пришел в отчаяние, когда ни у кого из моих людей не было связей, необходимых, чтобы предоставить мне записи с камер видеонаблюдения южного участка. И вот я здесь, жду звонка от парня, в миллион раз богаче, чем я когда-либо был, и молюсь, чтобы все, что он найдет, вернуло мне мою девушку.

Я сидел за стойкой, пока моя еда остывала, и крутил телефон на поверхности перед собой. Позвони мне, засранец.

Дворняга послушно сидел у моих ног, и его глаза были устремлены на меня, словно он ждал этих новостей с таким же нетерпением, как и я. Я снова полночи бродил по улицам, прежде чем в четыре утра рухнуть в постель и поспать пару часов. Часы как раз приближались к семи, и, хотя я знал, что еще рано, парень, которого я ждал, пообещал мне, что все будет готово сегодня утром. И это может произойти в любой момент.